Мы уже вдвоем занимались починкой и диагностикой техники островитян, что занимало не так много времени, а вот я всё более задумывался о своем средстве плавания. До большой земли было практически одинаково, на запад и восток — порядка пяти тысяч километров, но Новая Зеландия была «своей» территорией и не требовала виз и прочей пакости, в отличие от Южной Америки.

Впрочем, стоял вопрос не направления, а расстояний. Пять тысяч это много, плюс не самый спокойный, невзирая на название океан, плюс отвратительный рельеф дна Питкэрна, из-за чего, собственно, на острове и не было трансокеанских судов. Ну и логично, что судном должен стать катамаран, или даже тримаран, решил я и приступил к расчетам и планированию. Квадратная морда хранила охреневшее молчание — очевидно в её базах не было соответствующих моделей. Впрочем, общие и даже часть специальных знаний я имел, да и общественная библиотека Адамстауна была вполне информативна, по части судов уж точно.

И выходило, что будет у меня всё же катамаран, с водой в качестве балласта. Двадцати метров длиной и десяти между поплавками — меньше выходило реально опасно, да и грузоподъемность нужна, а больше никак не извернуться с осадкой. А вот с двигателем я решил извернуться, использовав модель внешнего сгорания. Точность сборки, критичная при условии использования водорода в качестве теплопроводящего тела, я обеспечу сам. А вот его экономичность и всеядность будет более чем полезна. Просчитав модели, пришел к выводу что вполне смогу достигнуть скорости в полсотни километров в час, что обеспечится низкой осадкой, правда, при спокойном море. А в шторм — глубокая осадка и километров тридцать, что, учитывая ТТХ, позволит спокойно плыть — хрен катамаран перевернется, нет в открытом океане таких ветров и течений, а к берегу в непогоду я подплывать не буду.

Оставался вопрос корпуса, отнюдь не праздный — на заказ металла с большой земли у меня банально не было денег. Точнее, хорошую сталь для двигателя и винтов я куплю. А вот на корпус мне денег не хватит, да и дерева на нашем островке хватит лишь при учете того, что спилятся все плодовые деревья. В таком раскладе, собратья-островитяне скорее спилят меня. Ну, как минимум — побьют ногами.

И, по здравому размышлению, пришел я к выводу, что делать корабль буду из стеклопластика: песок и эпоксидная смола. Благо, с моей игрой вероятностями, я вполне смогу поиграть ими, нивелировав возможные ошибки затвердевания. Протяжно-валиковый механизм и печь — не проблема, так что выходит, нужна мне лишь сталь на двигатели и винты, да эпоксидная смола. На что денег у нас хватит, благо пусть и скудный ручеек от островитян к нам тёк, помимо натурального обмена за услуги, за счет чего мы и жили.

В принципе, можно было извернуться, точнее сделать «как все» и доплыть до большой земли попутным судном. Но время не подгоняло, делать своими руками, да ещё в компании Лилии — доставляло удовольствие, как впрочем и ей. Да и просто интересно, будет чем гордиться и просто — хочу, умозаключил я, делая заказ по радио.

В итоге — работы оказалось на год. Соседи, первые месяцы со скепсисом, а зачастую и с насмешками относились к растущим каркасам поплавков, даже Тони приходил, просил «не позорить» и был вежливо, но далеко послан. Впрочем, к середине работы народ задумался, оценил поплавки и… начал помогать. Не бросили свои дела, но подходили на пару-тройку часов, помогали с фиксацией пластин и прочего. А мелочь из школы немало помогла с просеиванием и очисткой песка.

По итогам всей этой возни, судно, носящее отражающую мою креативность и прочие неоспоримые достоинства, имя «Лилия», было спущено на воду в 1985 году. Причем, у нас даже остались деньги — почтенные старые пердуны, которые совет острова, взяли на себя ряд трат, причем безвозмездно, то есть даром. Насосы, обстановка (пусть и спартанская) и навигационное оборудование — были предоставлены нам в дар. Правда, моё благородство не преминуло подчеркнуть, что грузы соседей и их заказы я буду доставлять бесплатно, не менее даром, чем их помощь. Ну, вообще-то, я и так не собирался с них что-то просить, но в рамках реальной поддержки надо было козырнуть своим всем, да.

А после спуска на воду, тестовом плавании и уверенности, что мы с Лилией нахрен не потонем, гружённые сотней эпиляторов и рядом посылок и сувениров от соседей, мы направлялись в путь в Новую Зеландию. Население острова присутствовало, выражало своим присутствием разное, но в целом — положительное. Пьяный Тони просвещал всех, кто не успел убежать, что я его брат, и всячески гордился. В общем, торжественность была, а я пожалел, что мы не срулили втихаря ночью. Впрочем, когда старые пердуны начали толкать речи, мудрый я осуществил сцепление стирлинга с винтами. Так что остались мы без мудрости веков.

— Не верится, что такое возможно, — приобняла меня со спины Лил, положив подбородок на плечо. — Год — и у нас настоящий корабль, на котором можно доплыть куда захотим, — мечтательно протянула она.

— Ну, учитывая, что делали все своими руками, придется поверить, — ответил я. — А вообще-то да, нам с тобой есть, чем гордиться, — констатировал я, чмокнув девчонку в щеку.

Плыть нам выходило в пределах недели, плюс-минус учитывая погоду, конечно. Так что отрадировав уже тёпленьким (точнее, судя по голосам, пьяным в дымину) советникам, что всё хорошо, Лил поднялась на палубу, принимать солнечные ванны или просто любоваться занимательной округой.

А я, наблюдая за состоянием стирлинга, гирокомпасом и водой впереди, начал думать и подводить итоги первого года моего «отпуска длиной в жизнь».

Итак, помимо действительно великого дела в виде «Лилии» — я и сам не очень верил в успех, по крайней мере с первого раза, но реальность меня опровергла, выходила такая картина. В личной жизни обзавелся любимой, причем именно я, а не «наследник тела Вира». За год мы успели узнать друг друга, поругаться, порадоваться и прийти к выводу, что мы подходим друг другу.

Одних, причем многочисленных, общих интересов хватало, чтобы прожить вместе жизнь и даже больше. А еще мы нравились друг другу, подходили друг другу в постели, Лил оценила и приняла моё прекрасное чувство юмора и прочие достоинства, как и я смирился с её недостатками (черт знает, какими, но смирился). Её уже полгода называли исключительно «Лилия Иванова», довольно комично, на мой взгляд, если не переводить моё имя. Звезда Иванова тоже звучит, как минимум, забавно, улыбнулся я своим мыслям.

А вот дальше шли не то, чтобы огорчения, но ряд сложностей. Впрочем, как и лёгкостей, так что в сумме — неплохо. В оперировании вероятностями я продвинулся, причем, подозреваю, сильнее, чем за год на родине. Постоянная коррекция вероятностей при работе этому немало способствовала.

Квадратная морда же огорчала. Я, признаться, думал, что щелчки по многомерному рылу приведут нас к взаимопониманию — но оказалось не так. То ли память у тессеракта девичья, то ли еще что, но надрессированные взаимоотношения с завидным постоянством, но совершенно произвольно по времени откатывались к стартовым позициям.

То есть, неделя теоретической разработки какой-нибудь фигни, каждый день. Квадратный выдает схемы, не лезет в мозг, да даже примерно начинает выдавать то, что мне нужно. А на восьмой день всё так, как в начале нашего сосуществаляния. А в следующий раз «откат» происходит через день, пару недель, несколько часов… Совершенно непредсказуемо, и я не мог определить многомерным восприятием, с чем это связано. Впрочем, набрал уйму теоретических схем и проявлений, причем, на диво вкусных — одно локальное обнуление массы чего стоило, а были не менее интересные моменты. В принципе, у меня набралось информации на создание квантового компьютера, не менее пары тысяч кубит, притом размерами с наручные часы. Ряд сканеров и зондов многомерных проявлений, четырех- и пятимерных соответственно.

Вот только сделать всю эту, да и массу другой прелести, из «говна и палок» не выходило. Нужны были редкоземы, благородные металлы, да и ряд существующих микросхем и деталей не помешали — всё же, делать «совсем всё» своими руками не слишком рационально. А это деньги, причем деньги немалые, так что моё развитие как «маготехника» упиралось именно в них.